Крепость - Страница 21

Вокруг было море. Собственно, а что еще он ожидал увидеть? Но это была не Балтика, Эссен мог поклясться – совсем другой цвет воды, форма волн… Да все, все другое. И не было вдали, на самом горизонте, Кронштадта. Вокруг, куда ни кинь взгляд, простирался водный простор. Странно знакомое море или… океан?

– Пришли в себя, Николай Оттович?

Эссен повернул голову на звук и увидел Эбергарда. Андрей Августович, не боясь испачкать китель, сидел, привалившись спиной к выкрашенной в серо-стальной, шаровый цвет боевой рубке, и в глазах его была бесконечная усталость. Чуть в стороне, в такой же позе, сидел Бахирев. Михаил Коронатович выглядел немного лучше, только из носа у него текли две тонкие струйки густой, почти черной крови, которую он даже не пытался вытереть. У самого трапа навзничь лежал сигнальщик. Эссен подумал на миг, что тот мертв, но матрос пошевелился и слабо застонал.

Цепляясь за стену, Эссен поднялся, с трудом удержал равновесие, но нашел силы окинуть взглядом корабль. К его удивлению, все оказалось не так страшно, как можно было предположить. Какие бы силы ни обрушились на них, они не причинили серьезного вреда его кораблю. Во всяком случае, палуба была целой, и люди, лежащие на ней, тоже вроде бы шевелились. Правда, что творилось внизу, под толстыми броневыми палубами, в пышущих жаром кочегарках, Эссену сложно было даже представить. Однако здесь все выглядело благопристойно, хотя, конечно, для императорского смотра крейсер явно не годился – одна наполовину сорванная с талей и висящая носом вниз над морем, чудом не сорвавшаяся шлюпка чего стоит.

Если «Рюрик» выглядел относительно пристойно, то «Херсон» пострадал заметно сильнее. Никакие маты не спасли его борт от удара, и теперь на нем видна была длинная, в половину корпуса, вмятина. Швартовочные концы, очевидно, порвало, и транспорт отошел от крейсера почти на кабельтов. К счастью, повреждена была, похоже, только надводная часть, во всяком случае, чего-то похожего на крен у транспорта Эссен не наблюдал. Прислушался к своим ощущениям – тоже ничего особенного. «Рюрик» лежал в дрейфе, и даже качки не было – легкая зыбь не могла нарушить покой бронированного корабля водоизмещением пятнадцать с лишним тысяч тонн.

Позади раздался короткий, хриплый кашель. Николай Оттович обернулся – Эбергард уже встал на ноги и теперь помогал Бахиреву – командир «Рюрика», очевидно, не удержался на ногах, и его с размаху приложило о броню. Однако, судя по тому, что он сумел встать, и даже пошел без посторонней помощи, ничего страшного с ним не произошло. Во всяком случае, когда Михаил Коронатович начал отдавать приказы, в голосе его не было заметно никакой дрожи. И, что характерно, после сурового начальственного рыка все разом пришло в движение. Все же Бахирев умел работать грамотно и четко, при этом не свирепствуя, как многие офицеры. На корабле, что у офицеров, что у нижних чинов, он пользовался если не любовью, то уважением точно, и сейчас ему не надо было орать на весь крейсер, чтобы добиться желаемого.

– Николай Оттович, мы можем поговорить?

Эссен посмотрел на Эбергарда, подумал, что пока они все равно не могут ничего предпринять, вздохнул:

– Пойдемте, Андрей Августович. Пока Коронат разберется, какие повреждения получили корабли, думаю, у нас есть время…

Времени не оказалось. Не успели они расположиться в адмиральском салоне «Рюрика» и налить себе коньяку, как раздался короткий стук в дверь, и перед ними вновь предстал Бахирев. Пожалуй, о происшедшем напоминали только следы крови на воротнике, он был бодр, так и фонтанировал энергией. На него вообще любая встряска оказывала положительное действие. Дождавшись кивка Эссена, он прошел и сел в кресло – все они знали друг друга уже давно, вместе воевали и в приватной обстановке могли общаться, не обращая внимания на чины. На вопрос, что с кораблем, Бахирев лишь пожал плечами:

– Ничего страшного. Несколько вмятин, выбитые заклепки, но считаные, и все в надводной части корпуса. Шпангоуты вроде бы не пострадали, сейчас трюмные уточняют, смещения механизмов на первый взгляд не отмечено. Через час мне представят развернутый доклад. По «Херсону» пока неясно, но крена не отмечено, семафором передали, что все в порядке.

– Признаться, я опасался, что будет хуже, – вздохнул Эбергард. – Честно говоря, не ожидал, что все это окажется так… страшно.

– Так. – Бахирев опередил Эссена. Привстав в кресле, он внимательно посмотрел на Эбергарда. – Андрей Августвоич, я так полагаю, вам известно больше, чем нам? Может, поделитесь?

Это было вопиющим нарушением субординации, и лишь такой резкий, не обращающий внимания на авторитеты и звания человек, как Бахирев, мог на него пойти. Был миноносником – миноносником и остался, со смесью неудовольствия и восхищения подумал Эссен. Всегда готов хоть к черту в зубы… Адмирал, еще помнивший мостик самого лихого крейсера русского флота, за эти годы успел пообтесаться в высоких сферах, да и годы брали свое, а вот Бахирев… Коронат – он и есть Коронат, и прозвище ему подходит больше имени-отчества.

Тем не менее Эбергард не обратил внимания на эскападу младшего по возрасту и званию офицера. Подумав несколько секунд, он встал, решительно отобрал у немного удивленного самоуправством гостя Эссена коньяк, налил его всем троим, и выцедил свою порцию до дна мелкими глотками. Подождал, когда остальные последуют его примеру, и вздохнул:

– Господа, то, что я вам сейчас расскажу, может показаться невероятным, но все это – правда…

Рассказ Эбергарда длился недолго. Правда, за это время успел прибыть старший офицер с докладом о повреждениях, но Бахирев так на него взглянул, что тот счел за лучшее испариться. То, что рассказывал им командующий Черноморским флотом, казалось невероятным, однако то, что они видели совсем недавно, уже само по себе было невозможным и настраивало на адекватное восприятие чего угодно. И когда рассказ закончился, Эссен только спросил: